МАРК ШАГАЛ

Марк Захарович Шагал родился 24 июня (6 июля) 1887 года в городе Витебске в семье торговца селедкой. С Витебском связана только четверть жизни художника. Но именно она сыграла решающую роль в его становлении, дала богатые, незабываемые впечатления, вдохновение на все последующие годы.

Но одним из первых заметил, выделил и стал покровителем начинающего Шагала известный русский юрист и общественный деятель Максим Винавер. Именно он осенью 1910 года предоставил Марку Шагалу стипендию в размере 125 франков в месяц для продолжения учебы во Франции.

В художественной столице мира Шагал не мог пройти мимо новейших экспериментальных течений; уроки фовизма, кубизма усваивались им без труда, мгновенно. Однако формотворческие опыты вовсе не занимали его, они были просто подспорьем, с их помощью он стремился выразить то ослепительное, волнующее чудо жизни, что завораживало его с детских лет. В эпохальном романе Марселя Пруста внутренняя реальность, сотканная из тончайших переживаний, как бы поддалась слову, — у Шагала, его младшего современника, всю многомерную сложность человеческой души сумела выразить краска; для художника не существовало разделения на видимое и невидимое — ощущения, эмоции и мысли приобретали зримую форму, образы поражали головокружительными сближениями “далековатых истин”.

В первые парижские годы появился ряд сюжетов и тем, с которыми Шагал будет неразлучен на протяжении всей жизни; они придадут удивительную цельность и стройность громадному его наследию. Родной Витебск, увиденный духовным взором из прекрасного далека, стал средоточием и почвой персональных шагаловских мифов. В картине “Автопортрет с семью пальцами” (1912) впервые кристаллизовался сокровенный образ Витебска как воплощения некоего города с Храмом (прототипом его послужила Спасо-Преображенская церковь с изумрудным куполком, видная из окон родительского дома; обобщенный образ Храма впитал в себя и черты близлежащей Покровской церкви).

В шагаловском многозначном символе эхом зазвучал образ города с Храмом, историческими именами которого на самом деле были Иерусалим, Рим, Москва.

В работах художника, где витебский пейзаж — основа мироздания, зеленоглавый Храм непременное действующее “лицо”; его образ в последние десятилетия жизни художника превратился в символ родины, поскольку витебская церковь белела на библейских землях, сияла посреди Парижа или на небесах; трудно найти полотно, где не было бы ее, вплоть до последних картин, написанных почти столетним мастером. С другой стороны в эмблему Парижа на его картинах трансформировался облик Эйфелевой башни; и этот, теперь уже город с Башней, заставляющий вспомнить библейское Вавилонское столпотворение, был также дорог сердцу художника, ибо именно под жемчужным парижским небосводом расцвел его блистательный колористический дар. Таким образом, город с Башней обернулся для Шагала еще одной родиной — в автобиографической книге “Моя жизнь” он записал: “О Париж, ты мой второй Витебск!”

В 1914-1915 годах Шагал жил в Витебске, неуемно писал и писал с натуры пейзажи, портреты, жанровые сцены, словно впрок запасаясь родными образами; этот цикл картин и рисунков художник впоследствии называл “документами”. Он был необыкновенно счастлив со своей кроткой невестой. На витебских картинах Шагала влюбленные, не замечая того, блаженно парили в сереньких провинциальных небесах, восторг самозабвенья отрывал их от земной тверди. В монументально-поэтических полотнах “Над городом” (1914-1918), “Белла в белом воротничке” (1917), “Двойной портрет с бокалом вина” (1917), “Прогулка” (1917) и других летний Витебск купался в дневном естественном свете, натуральном цвете счастья.

А уже позже, потеряв в годы Второй мировой войны Возлюбленную, Невесту, Жену, безутешный художник напишет сумрачную скорбную композицию “Вокруг Нее” (1945), где Ангел в облике акробата будет протягивать задумчивой Белле волшебную хрустальную сферу с лучезарным дневным Витебском.

За свой долгий век (прожил 98 лет) Марк Шагал многое познал: неудачи и успех, полуголодное существование и материальное благополучие, равнодушие и всемирную славу. Только одного при жизни он был полностью лишен - признания на родине. И очень из-за этого страдал. В его Витебске до сих пор нет ни одной картины, где город мог бы посмотреть на себя словно в волшебные зеркала. Зато они, эти волшебные зеркала, отражают теперь его родину в крупнейших музеях всего мира: кривые переулки, покосившиеся домишки, зеленоглавая церковка — благословенные места его молодости, куда он возвращался памятью всю свою долгую жизнь.