Провозвестником нового этапа в развитии ар­хитектуры стала Эйфелева башня (высота312 м), возведенная из сборных стальных ча­стей к Всемирной парижской выставке 1889 г. по проекту инженера Густава Эйфеля в знак вступления в новую эру машинного века. Лишенная утилитарного значения, ажурная башня легко и плавно взлетает к небу, воплощая мощь техники. Ее динамичная верти­каль играет важную роль в силуэте города. Грандиозная арка основания башни как бы объединяет виднеющиеся сквозь нее далекие перспективы городского ландшафта. Это соору­жение оказало стимулирующее воздействие на дальнейшее развитие архитектуры.

Развитие американ­ского города, его лицо определили многоэтаж­ные небоскребы Нью-Йорка, Чикаго и др. К началу 20 в. архитекторы так называемой чи­кагской школы, возникшей в конце 19 в., раз­работали проекты небоскребов с нависающими стенами. Американские города, например Нью-Йорк, сохраняют резкий контраст между небо­скребами (конторское здание «Эмпайр Стэйт Билдинг», нач. 1930-х гг., в 102 этажа, высотой 407 м и Рокфеллер-центр, в 72 этажа, высотой 384 м, 1931—1947 гг.) и множеством других различных по масштабам зданий.

В истории русского конструктивизма профессиональные архитекторы проектировали всевозможные модульные конструкции жилых единиц, соединяющиеся между собой в большие комплексы, движущиеся по наружным стенам лифты и т. д. Корифеем русского (советского) конструктивизма считается Константин Мельников. Начав с постройки российских павильонов на Международных выставках в стиле традиционной деревянной архитектуры, благодаря которым он приобрел международную известность, Мельников переходит к проектированию очень актуальных построек нового (революционного) типа и назначения - рабочих клубов. Клуб им. Русакова, построенный им в 1927-28 годах, не имеет ничего общего ни с архитектурой предшествующего столетия, ни с архитектурой модерна. Здесь чисто геометрические бетонные конструкции организованы в некую структуру, форма которой определена ее назначением. Последнее замечание относится практически ко всей архитектуре модерна и 20 века и определяется как функционализм. В архитектуре конструктивизма функционализм приводит к созданию динамичных сооружений, состоящих из достаточно простых формальных элементов, совершенно лишенных привычного архитектурного декора, соединенных в соответствии с организацией внутреннего пространства и работой основных конструкций. Язык архитектурных форм, таким образом "очищается" от всего необязательного, декоративного, неконструктивного. Это язык нового мира, порвавшего со своим прошлым. Рождающийся архитектурный образ ясно передает динамику художественных процессов и жизни в постреволюционной России, упоение современными техническими возможностями. Архитекторы стиля конструктивизм считали, что в создании архитектурного образа современного сооружения должны принимать участие все элементы здания, даже такие, как вывески, часы, рекламные щиты, громкоговорители, шахты лифтов и т. д., поэтому все их также должен проектировать архитектор. Советские конструктивисты сосредоточили свои усилия на двух больших задачах: проектировании образцового социалистического города и коммунального многоквартирного жилья для рабочих - домов-коммун. Идя навстречу новым потребностям социалистического государства, конструктивисты занимались проектированием и строительством таких типов построек, как конторы, универмаги, санатории, типографии, исследовательские центры, заводы и фабрики, рабочие клубы и гидроэлектростанции. Молодая советская архитектура первых послереволюционных десятилетий реально была в авангарде мировой архитектуры, реализуя или создавая на бумаге самые смелые проекты, среди которых знаменитый Дворец Советов, который так и не смогли построить на месте разрушенного храма Христа Спасителя. С наступлением сталинского тоталитаризма в 30-е годы Россия постепенно теряет свои позиции в архитектуре, и до сих пор их не удается восстановить.

В конце 20-х годов конструктивизм стал распространяться за пределы Советского Союза, получив наибольшее распространение в Германии и Нидерландах. В середине 60-х - 70-х годах традиции и идеи конструктивизма нашли неожиданное продолжение в архитектуре так называемого "хай-тек", направления, демонстративно обнажающего не только работу архитектурных конструкций, но и инженерных коммуникаций.

Центр искусства и культуры имени Жоржа Помпиду. Экстравагантная конструкция Бобура, как в обиходе называют Национальный центр искусства и культуры имени Жоржа Помпиду, напоминает внешне огромную фабрику или нефтеперегон­ный завод. Сталь, стекло, сложное переплетение красно-синих труб, кабелей, лестничных площадок, прозрачные галереи эскала­торов и переходов, каких-то странных металлических деталей, вы­несенных наружу... Прямо на тротуаре возле главного фасада этой необычной прозрачной конструкции толстые вентиляционные трубы, очень похожие на те, что можно увидеть на палубе судна. И вообще, при желании Бобур легко принять не только за нефте­перегонный завод, но и за корабль, пусть и в форме параллелепи­педа. Бобур внутри лишен каких бы то ни было промежуточных опор и стационарных стен, а все его несущие элементы демонстратив­но вынесены наружу. По представлениям самих авторов, здание имеет открытую и гибкую структуру, подобно «машине, собира­ющей и передающей информацию». Архитектура Бобура про­граммно не закончена и специально ориентирована на изменения в будущем. Все конструкции ярко окрашены, а общее цветовое решение информационно осмысленно: в красный цвет выкраше­ны транспортные коммуникации (лестницы, лифты, подъемники, эскалаторы), в желтый — электропроводка, в зеленый — трубы и устройства водоснабжения, в голубой — кондиционеры воздуха, белый — подача тепла. Но не следует думать, что подобный дизайн всего лишь бессмыс­ленная прихоть очередного авангардиста. Просто архитекторы, приняв во. внимание стремительные изменения современной тех­нологии, сочли нецелесообразным уводить под пол водопровод­ные и отопительные трубы, прятать в стены электропроводки и кондиционеры. Правда, многие расценили результат этого эксперимента как уродство. Центр Помпиду критикуют те, кому трубы и комму­никации, выставленные напоказ вдоль внешних стен здания, представляются бессмысленным уродством. Многие заявляют даже, что Центр вообще никакого отношения к архитектуре не имеет, что это всего лишь сляпанное на скорую руку техничес­кое сооружение.

Но нашлись у здания и защитники, считающие его архитектур­ное решение остроумной и смелой идеей, которая к тому же рас ширяет оформительские возможности современного зодчества. Как греческий храм горделиво выставлял напоказ колонны, под­пиравшие его крышу, точно так же и Центр Помпиду не стесня­ется показать металлический «костяк», на котором держится весь его корпус, и не скрывает необходимых элементов своего техни­ческого оснащения. Стиль «хай тек» предполагает, что по мере развития технологии грани между архитектурой и техникой будут стираться все больше и больше.

На конкурс архитектурных проектов этого сооружения была подана 681 работа из 49 стран. Национальный центр искусства и культуры имени Жоржа Помпиду в Париже строился по проекту иностранных инженеров — итальянца Ренцо Пиано и англичанина Ричарда Роджерса. Комплекс раскрыл свои двери в 1977 году и сразу же. надолго возбудил всеобщее любопытство. Даже у входа в Лувр не всегда можно встретить такое количество желающих попасть в это святилище искусства, как здесь, в Бобуре.

В Центре Помпиду находится теперь главный парижский му­зей современного искусства, регулярно устраиваются выставки. Бо­гатая публичная библиотека Бобура насчитывает более миллиона томов. На открытых стеллажах расставлены книги и журналы по всем отраслям знаний, на столах — аппаратура для чтения микро­фильмов. Большое собрание диапозитивов, аудио- и видеокассет, магнитных пленок с записью музыкальных произведений доступно любому посетителю. С террасы ресторана на последнем, шестом этаже открывается ни с чем не сравнимая картина — крыши Па­рижа...

О Бобуре уже написаны монографии, книги и несметное чис­ло статей, как сочувственных, так и напрочь отвергающих не только архитектуру здания, но и саму идею создания подобного центра. «Суперрынок культуры», «Ангар искусства»... Какими только эпи­тетами не награждали Бобур! Сейчас страсти несколько поутихли, а Центр Помпиду прочно вошел в список парижских достопри­мечательностей.

Он начал возводиться еще в 1930-е годы, когда на этом месте был просто гигантский пустырь заброшенной стройки. Но теперь Центр Помпиду заметно повлиял на жизнь старинного квартала. Люди тянутся сюда не только ради самого Центра, но и ради создавшейся вокруг него своеобразной атмосферы. В реставрирован­ных домах открылись салоны, магазины. Пьяцца — площадь, при­мыкающая к главному фасаду комплекса, — стала ареной выступ­лений бродячих музыкантов, певцов, танцоров, фокусников, жон­глеров. Где же, как не здесь, возле Бобура, вправе рассчитывать безработные артисты на благосклонное внимание парижской пуб­лики? Площадь перед Центром Помпиду оказалась еще одной счаст­ливой находкой архитекторов: из всех поданных проектов толь­ко один этот оставлял половину отведенной под застройку терри­тории свободной. На подступах к комплексу создана обширная пе­шеходная зона, таким образом, в Париже сохранился еще один оазис уличной жизни.

Центр Помпиду укрывает в своих стенах не только библиоте­ку и модульные выставочные помещения. Здесь есть еще киноте­атр и концертный зал, детская площадка для игр, несколько рес­торанов и баров. В подвальных этажах Центра расположился Ин­ститут исследования и координации акустики и музыки, который представляет собой комплекс ультрасовременных акустических ла­бораторий. Его концепция разработана таким образом, чтобы сочетать оптимальные условия для акустических исследований с возможностью доступа широкой публики в демонстрационный зал. За ходом научных исследований зрители могут наблюдать че­рез специальные смотровые окна.